На главную

оглавление

    

 Платон

диалоги

ТИМЕЙ

 

 

  Что касается недугов, то их происхождение, пожалуй,

<82> ясно каждому. Поскольку тело наше сплотилось из четырех родов - земли,

огня, воды и воздуха, стоит одному из них оказаться в избытке или в недостат-

ке или перейти со своего места на чужое, стоит какой-либо части (вспомнив,

что как огонь, так и прочие роды являют не одну разновидность) воспринять в

себя не то, что нужно, тут же, как и в случае других подобных нарушений, воз-

никают смуты и недуги; от этих несообразных с природой событий и перемещений

прохладные

<b> части тела разгорячаются, сухие - набухают влагой, легкие - тяжелеют и

вообще все тело претерпевает всяческие изменения. Лишь тогда, утверждаем мы,

может что-либо сохранить самотождественность и оставаться целым и невредимым,

когда тождественное приближается к тождественному и удаляется от него тожде-

ственно,

<стр. 489>

единообразно и в должном соотношении; но все, что нарушает это своим притоком

или оттоком, становится причиной неисчислимых и многообразных перемен, неду-

гов и пагуб.

 

  Однако в природе есть и другие соединения; с ними связан второй разряд не-

дугов, и для нашей любознательности

<c> находится и другое объяснение болезней. Правда, поскольку мозг, кости,

мышцы и сухожилия построены из вышеупомянутых [родов] (да и кровь родилась из

них же, хотя и иным способом), недуги поражают все это большей частью именно

так, как мы раньше сказали, однако самые тяжелые из них становятся особо

опасными вот по какой причине: стоит образованию этих частей принять обратный

ход, и они обречены на распад, ведь при естественном порядке вещей мышцы и

сухожилия возникают из крови (причем сухожилия возникают из сродных им кровя-

ных волокон, а плоть - из сгустков той крови, которая не имеет волокон) ; да-

лее, от сухожилий

<d> и плоти в свою очередь отделяется клейкое и жирное вещество, которое при-

клеивает плоть к кости и одновременно способствует росту последней, заключаю-

щей в себе мозг, между тем как чистейшая его часть, составленная из самых

гладких и скользких треугольников, просачивается сквозь плотную костяную тол-

щу, по капле льется из кости и орошает мозг; когда рождение каждого из этих

веществ происходит в таком порядке,

<e> следствием, как правило, бывает здоровье, но извращение порядка порождает

недуги. Так, стоит плоти снова растечься и выпустить жижу обратно в жилы, как

последние оказываются переполнены как воздухом, так и самой разнообразной

кровью, различного цвета и степени горечи, а также остроты и солености, несу-

щей в себе множество видов желчи, сыворотки и флегмы (*105). Поскольку все

эти вещества возникли в обратном порядке и таят в себе порчу, они губительно

действуют прежде всего на саму кровь; они не доставляют телу никакого пита-

ния, а только носятся по жилам туда и сюда, не сообразуясь

<83> с порядком естественного круговорота. Между собою они в разладе, ибо не

могут получить друг от друга никакой пользы, а всему, что осталось в теле ус-

тойчивого и блюдущего свое место, они враждебны и несут ему пагубу и распад.

Притом та часть разлагаемой плоти, которая достаточно стара, плохо поддается

размягчению; от продолжительного перегорания она чернеет; поскольку же она

насквозь разъедена, ее вкус

<стр. 490>

<b> горек и близость с нею опасна для любой еще не поврежденной части тела.

Иногда же, если горечь поубавится, черному цвету сопутствует уже не горький,

а острый вкус; в других случаях горькая гниль, погружаясь в кровь, краснеют,

и от смешения красноты с чернотой получается зеленоватый цвет, наконец, если

воспалительный огонь разлагает молодую плоть, с горькой гнилью смешивается

желтый цвет. Общее наименование для всех этих вещей - "желчь"; быть может,

оно

<c> измышлено врачами или просто кем-то, кто сумел увидеть за множеством раз-

личий родовое единство, требующее для себя одного имени. Что касается разно-

видностей желчи, то они получили особые названия сообразно своему цвету. Так,

сыворотка черной и острой желчи в отличие от безвредной кровяной сыворотки

опасна, если под действием теплоты восприняла свойство быть соленой; тогда

она именуется едкой флегмой. Другая разновидность образуется из распада моло-

дой и нежной плоти, происходящего под воздействием воздуха; она настолько

<d> вздута воздушными веяниями и объята влагой, что образует пузырьки, по от-

дельности невидимые из-за малого размера, но в совокупности создающие зримое

глазу скопление, которое состоит из пены и потому на взгляд белое; это прони-

занное воздухом разжижение нежной плоти мы именуем белой флегмой. Водянистая

часть новообразовавшейся флегмы - это в свой черед пот, слезы и сколько ни

есть прочих жидкостей, отделяющихся

<e> при повседневном очищении тела. Все они служат орудием недугов, когда

кровь пополняется не из еды и питья, как того требует природа, но возмещает

свою убыль вопреки естественным законам.

  Впрочем, покуда какая-либо часть плоти, распадаясь под действием недуга,

сохраняет свои основы, это лишь полбеды, можно с легкостью восстановить раз-

рушенное.

 

<84> Hо стоит недугу поразить то, что связует мышцы с костями, стоит выделе-

ниям плоти и сухожилий перестать питать кости и сращивать их с плотью, стоит

плоти под действием недостаточного, вызывающего сухость питания сменить свою

жирность, гладкость и клейкость на грубость и соленый вкус - и все это веще-

ство, претерпевая описанные несчастья, отпадает от костей, сызнова распадает-

ся на плоть и сухожилия, между тем как плоть,

<b> отделяясь от своих основ, оставляет сухожилия оголенными и наполненными

соленой влагой, а сама вновь подхватывается током крови и умножает недуги,

которые

<стр. 491>

мы уже называли. Hо сколь ни тяжелы подобные страдания тела, тяжелее те, ко-

торые имеют еще более глубокую причину и обусловлены чрезмерной плотностью

мышц, не дающей костям дышать и вызывающей в них гнилостный перегрев, а из-за

этого - костоеду; больная кость не только перестает принимать питание, но и

сама распадается и в обратной последовательности переходов

<c> разжижается в долженствующую ее питать влагу; та в свой черед становится

плотью, между тем как плоть, возвращаясь в кровь, уготовляет такие недуги,

которые еще злее, чем названные. Hо всего хуже, если из-за недостаточного или

чрезмерного притока каких-либо веществ будет поражена природа мозга; из этого

проистекают тяжелейшие заболевания, самым верным путем ведущие к смерти, ибо

тут уже все совокупное строение тела обречено перерождаться.

 

  Для третьего рода недугов должно предположить троякое происхождение: либо

от дыхания, либо от

<d> флегмы, либо от желчи. Так, когда легкое, являющее собою как бы распреде-

лителя дыхания в теле, засоряется истекающими мокротами и потому не может

дать воздуху свободных проходов, дыхание до одних мест вообще не доходит, а к

другим приходит в избытке; и вот в первом случае неохлаждаемые части загнива-

ют, между тем как во втором дыхание насильственно прорывается сквозь жилы,

искривляет их, разлагает тело и застревает в его середине, у грудобрюшной

преграды. Из этого возникает множество мучительных недугов, чаще всего

<e> сопровождающихся обильным потом. Весьма часто также воздух возникает

внутри тела от разложения плоти; не находя пути наружу, оно доставляет такие

же муки, как и воздух, вошедший извне с дыханием. Эти муки бывают особенно

сильны, когда воздух, скопляясь и разбухая возле сухожилий и окружающих жи-

лок, принуждает суставные связки и прилежащие к ним сухожилия сгибаться в

противоположном направлении. От такого судорожного натяжения эти недуги и по-

лучили свои имена: "тетан" и "опистотон" (*106). Лечить их трудно, чаще всего

они проходят под действием лихорадки.

 

  Что касается белой флегмы, то содержащийся в ее

<85> пузырьках воздух опасен, когда она заперта внутри тела; отыскав сквозь

отдушины путь наружу, она становится безвредней, но разукрашивает тело белыми

лишаями и другими подобными недугами. Порой она смешивается с черной желчью и

тогда тревожит своими вторжениями

<стр. 492>

самое божественное, что мы имеем,- круговращения, происходящие в нашей голо-

ве; если такой припадок схватывает во сне, он еще не так страшен, но вот если

<b> он нападает на бодрствующего, бороться с ним куда тяжелее. Поскольку при-

рода поражаемой им части священна, он по справедливости именуется священной

болезнью (*107). Едкая и соленая флегмы являют собою источник всех недугов

катарального свойства; от множества различных мест, куда может устремиться

истечение, недуги эти получили много разных имен.

 

  Hапротив, так называемые воспаления различных частей тела, именуемые так от

горения и опаливания, все обязаны своим возникновением желчи. Если желчь об-

ретает через отдушины тела путь наружу, она в своем

<c> кипении порождает всевозможные нарывы; заключенная внутри, она производит

множество воспалительных недугов, и притом самый тяжелый из них тогда, когда

примешивается к чистой крови и нарушает правильное соотношение кровяных воло-

кон. Эти волокна рассеяны по крови для того, чтобы поддерживать равновесие

между разреженностью и плотностью: кровь не должна ни разжижаться от горячего

настолько, чтобы просочиться через вены, ни сгущаться сверх должного и этим

мешать

<d> собственному бегу по жилам. К тому, чтобы блюсти эту меру, волокна пред-

назначены уже самым своим рождением. Если извлечь их даже из холодеющей крови

мертвеца, весь остаток крови разлагается; напротив, если оставить их, они бы-

стро свертывают кровь, оказавшись в союзе с обступившим ее холодом. Таково

действие кровяных волокон; они оказывают его и на желчь, которая по своему

происхождению являет собой старую кровь, а потом снова становится кровью из

плоти. Когда теплая и разжиженная желчь сначала лишь понемногу поступает в

жилы, она терпит под действием волокон

<e> свертывание и насильственное охлаждение, производя в недрах тела озноб и

дрожь. Hо стоит ей нахлынуть обильнее, она одолевает волокна своим жаром и,

вскипев, приводит их в полный беспорядок; если же сил ее достанет на оконча-

тельную победу, она проникает до самого мозга и палит его, как бы сжигая ко-

рабельные канаты отчаливающей на волю души. Когда же, напротив, она оказыва-

ется слабее, а тело в достаточной мере сопротивляется ее разлагающему дейст-

вию, поражение достается ей, и тогда она либо распространяется по всему телу,

либо бывает отброшена по жилам в верхнюю

<стр. 493>

или нижнюю часть брюшной полости и затем извергнута вон из тела, словно из-

гнанник из волнуемого смутой города. При своем удалении она производит кишеч-

ные

<86> расстройства, кровавые поносы и прочие недуги этого рода.

 

  Заметим, что, если тело заболевает в основном от избытка огня, оно подвер-

жено непрерывной лихорадке; если от избытка воздуха - лихорадка повторяется

каждый день; если от избытка воды - она бывает трехдневной, ибо вода являет

больше косности, нежели воздух и тем более огонь; если от избытка земли, чет-

вертого по счету и самого косного рода, требующего для своего изгнания вчет-

веро больше времени,- тело подвержено четырехдневной лихорадке и выздоравли-

вает с большим трудом.

 

  Так возникают телесные недуги; что касается недугов

<b> души, то они проистекают из телесных следующим образом. Hельзя не согла-

ситься, что неразумие есть недуг души, но существуют два вида неразумия - су-

масшествие и невежество. Значит, все, что сродно любому из двух названных со-

стояний, заслуживает имени недуга, и тогда к самым тяжелым среди этих недугов

души придется причислить нарушающие меру удовольствия и страдания. Когда че-

ловек упоен радостью или, напротив, терзается огорчением, он в своей неуемной

жажде несвоевременно получить одно и освободиться от другого

<c> не может ничего правильно видеть и слышать; его ум помрачен, и он в такое

время менее всего способен рассуждать. Между тем, если у кого-нибудь, словно

у особо плодоносного дерева, мозг рождает в избытке струящееся семя, такой

человек по различным поводам испытывает много терзаний, но и много удовольст-

вий, то вожделея, то насыщая вожделение; обуреваемый сильнейшими удовольст-

виями и неудовольствиями, он живет в состоянии безумия большую часть жизни.

Итак, душа его больна и безумна по вине тела, однако все видят в

<d> нем не больного, но добровольно порочного человека. Hа деле же любовная

необузданность есть недуг души, чаще всего рождающийся по вине одного-

единственного вещества, которое сочится сквозь поры костей и разливается по

всему телу. Когда так называемую невоздержность в удовольствиях хулят как

добровольную порочность, хула эта почти всегда несправедлива: никто не поро-

чен по доброй воле, но лишь дурные свойства тела или

<e> неудавшееся воспитание делают порочного человека

<стр. 494>

порочным, притом всегда к его же несчастью и против его воли.

 

  Что касается области страданий, то и здесь тело зачастую оказывается повин-

ным в пороках души. Так, когда острая и соленая флегма, а также горькие желч-

ные соки, блуждая по телу, не находят себе выхода наружу, но скапливаются

внутри и возмущают примесью

<87> своих паров движения души, они вызывают всевозможные душевные недуги

разной силы и длительности. Поскольку же они могут вторгаться в любую из трех

обителей души, то в зависимости от места, в которое они попадают, рождаются

многообразные виды подавленности и уныния, дерзости и трусости, забытья и ту-

поумия. Если же к такой предрасположенности прибавляются

<b> порочные государственные установления, а равно и дурные речи, наполняющие

как частную, так и общественную жизнь, и если при этом не изучаются уже с

юных лет те науки, чья целительная сила могла бы противостоять этому злу, то

под воздействием этих двух причин, совершенно неподвластных нашей воле, и

становятся порочными все те из нас, кто порочен. Ответственность за это лежит

скорее на зачавших, нежели на зачатых, и скорее на воспитателях, нежели на

воспитуемых; и все же каждый обязан напрягать свои силы, дабы с помощью вос-

питания, упражнений и занятий избегнуть порока и обрести то, что ему противо-

положно. Впрочем, это относится уже к иному роду рассуждений.

 

<c> Hапротив, весьма уместно и ко времени противопоставить всему вышесказан-

ному повествование о средствах, силой которых поддерживается здоровье тела и

здравомыслие; сама справедливость требует уделять больше внимания доброму,

нежели злому. Между тем все доброе, без сомнения, прекрасно, а прекрасное не

может быть чуждо меры. Значит, приходится признать, что и живое существо,

долженствующее оказаться прекрасным, соразмерно (*108). Hо что касается со-

размерности, здесь мы привыкли принимать в расчет мелочи, а самое

<d> важное и существенное упускаем из виду. Когда стоит вопрос о здоровье и

болезни, о добродетели и пороке, нет ничего важнее, нежели соразмерность или

несоразмерность между душой и телом как таковыми. Hо мы не задумываемся над

этим и не понимаем, что, когда могучая и во всех отношениях великая душа вос-

седает как бы на колеснице слишком слабого и хилого тела или когда равновесие

нарушено в противоположную

<стр. 495>

сторону, живое существо в целом не прекрасно, ибо ему не хватает соразмерно-

сти как раз в самом существенном; однако, когда в нем есть эта соразмерность,

оно являет собою для каждого, кто умеет видеть, самое прекрасное и отрадное

из всех зрелищ. Ведь и тело, в котором либо длина ног, либо величина других

членов

<e> нарушает меру, не просто безобразно: когда всем его частям приходится ра-

ботать сообща, оно то и дело подпадает утомлению или судорогам, делается не-

устойчивым, падает, оказываясь само же для себя причиной нескончаемых бед.

 

  То же самое следует предположить и о том двухчастном соединении, которое мы

именуем живым существом. Когда входящая в его состав душа слишком сильна для

тела и притом яростна, она расшатывает тело и наполняет

<88> его изнутри недугами; самозабвенно предаваясь исследованиям и наукам,

она его истощает; если же ее распаляют задором и честолюбием труды учительст-

ва и публичные или частные словопрения, тогда она перегревает тело, сотрясает

его устои, вызывает истечения и притом вводит в обман большинство так назы-

ваемых врачей, понуждая их винить в происходящем неповинное тело. Hапротив,

когда большое, превосходящее душу тело соединяется со скудными и немощными

мыслительными способностями, то, поскольку людям от природы даны два вида во-

жделений - телесное вожделение к еде

<b> и божественнейшее в нас вожделение к разуму,- порывы более сильной сторо-

ны побеждают и умножают собственную силу, а душу между тем делают тупой, не-

понятливой и забывчивой, навлекая на человека невежество, этот злейший из

всех недугов.

  От того и другого есть лишь одно спасение - не возбуждать ни души в ущерб

телу, ни тела в ущерб душе, но давать обеим сторонам состязаться между собой,

дабы они пребывали в равновесии и здравии. Скажем, тот, кто занимается мате-

матикой или другим делом,

<c> требующим сильного напряжения мысли, должен давать и телу необходимое уп-

ражнение, прибегая к гимнастике; напротив, тому, кто преимущественно трудится

над развитием своего тела, следует в свой черед упражнять душу, занимаясь му-

зыкой и всем тем, что относится к философии (*109), если только он хочет по

праву именоваться не только прекрасным, но и добрым. Сообразно с этим должно

заботиться и об отдельных частях [тела], подражая примеру Вселенной. Ведь ес-

ли то, что входит в тело,

<стр. 496>

<d> изнутри горячит его и охлаждает, а то, что обступает его извне, сушит и

увлажняет и в придачу ему приходится терпеть последствия и того и другого

воздействия, значит, тело, пребывающее в неподвижности, станет игрушкой этих

воздействий, будет ими осилено и погибнет. Hапротив, тот, кто, взяв за пример

кормилицу и пестунью (*110). Вселенной, как мы ее в свое время назвали, не

дает своему телу оставаться праздным, но без устали упражняет его и так или

иначе заставляет расшевелиться,

<e> сообразно природе поддерживает равновесие между внутренними и внешними

движениями и посредством умеренных толчков принуждает беспорядочно блуждающие

по телу состояния и частицы стройно располагаться в зависимости от взаимного

сродства, как мы об этом говорили раньше применительно ко Вселенной,- тот,

кто все это делает, не допустит враждебное соединиться с враждебным для поро-

ждения в теле раздоров и недугов, но дружественное сочетает с дружественным

во имя собственного здоровья.

 

<89> Что касается движений, наилучшее из них то, которое совершается [телом]

внутри себя и самим по себе, ибо оно более всего сродно движению мысли, а

также Вселенной; менее совершенно то, которое вызвано посторонней силой, но

хуже всего то, при котором тело покоится в бездействии, между тем как посто-

ронняя сила движет отдельные его части. Соответственно из всех видов очищения

(*111) и укрепления тела наиболее предпочтительна гимнастика; на втором месте

стоит колебательное движение при морских или иных поездках, если только они

не приносят усталости; а третье место занимает такой род воздействий, кото-

рый, правда, приносит пользу

<b> в случаях крайней необходимости, но в остальное время, безусловно, непри-

емлем для разумного человека: речь идет о врачебном очищении тела силой ле-

карств. Если только недуг не представляет чрезвычайной опасности, не нужно

дразнить его лекарствами. Дело в том, что строение любого недуга некоторым

образом сходно с природой живого существа; между тем последняя устроена так,

что должна пройти определенную последовательность жизненных сроков, причем

как весь род в целом, так и каждое существо в отдельности имеет строго поло-

женный ему предел времени, которого и достигает,

<c> если не вмешается сила необходимости. Сами составляющие это существо тре-

угольники при своем соединении наделены способностью держаться только до

<стр. 497>

назначенного срока и не могут продлить свою жизнь долее. Таким же образом

устроены и недуги, и потому обрывать их течение прежде положенного предела

силой лекарств может лишь тот, кто хочет, чтобы из легких расстройств проис-

текли тяжелые, а из немногих - бесчисленные. Следовательно, лучше руководить

недугом с помощью упорядоченного образа жизни, насколько это позволяют нам

обстоятельства, нежели дразнить его лекарствами, делая тем самым беду закоре-

нелой.

 

<d> Hа этом мы кончим наши рассуждения о живом существе в целом и о частях

его тела, а равно и о том, как жить сообразно с рассудком, в одно и то же

время осуществляя руководство самим собой и оказывая себе послушание. Hо что

касается того [начала], которому предстоит быть руководящим, то его чрезвы-

чайно важно наперед снабдить силой, дабы оно смогло наипрекраснейшим и наи-

лучшим образом осуществить свое руководительство. Впрочем, обстоятельный раз-

бор этого предмета сам по себе составил бы особую задачу; если же

<e> коснуться дела лишь попутно, то имело бы смысл в связи с предшествующим

заметить вот что: как мы уже не раз повторяли, в нас обитают три различных

между собой вида души, каждый из которых имеет собственные движения. В соот-

ветствии с этим мы должны сейчас совсем вкратце сказать, что тот вид души,

который пребывает в праздности и забрасывает присущие ему движения, по необ-

ходимости оказывается слабейшим, а тот, который предается упражнениям, стано-

вится сильнейшим; поэтому надо строго следить за тем, чтобы движения их со-

храняли должную соразмерность. Что касается главнейшего

<91> вида нашей души, то ее должно мыслить себе как демона, приставленного к

каждому из нас богом; это тот вид, который, как мы говорили, обитает на вер-

шине нашего тела и устремляет нас от земли к родному небу как небесное, а не

земное порождение; и эти наши слова были совершенно справедливы (*112), ибо

голову, являющую собою наш корень, божество простерло туда, где изначально

была рождена душа, а через это оно сообщило всему телу прямую осанку.

 

  Правда, у того, кто погряз в вожделениях или тщеславии

<b> и самозабвенно им служит, все мысли могут быть только смертными, и он не

упустит случая, чтобы стать, насколько это возможно, еще более смертным и

приумножить в себе смертное начало. Hо если человек отдается любви к учению,

стремится к истинно разумному

<стр. 498>

и упражняет соответствующую способность души преимущественно перед всеми про-

чими, он, прикоснувшись

<c> к истине, обретает бессмертные и божественные мысли, а значит, обладает

бессмертием в такой полноте, в какой его может вместить человеческая природа

(*113) поскольку же он неизменно в себе самом пестует божественное начало и

должным образом ублажает сопутствующего ему демона, сам он не может не быть в

высшей степени блаженным. Вообще говоря, есть только один способ пестовать

что бы то ни было - нужно доставлять этому именно то питание и то движение,

которые ему подобают. Между тем если есть движения, обнаруживающие сродство с

божественным началом внутри нас, то это мыслительные круговращения

<d> Вселенной; им и должен следовать каждый из нас, дабы через усмотрение

гармоний и круговоротов мира исправить круговороты в собственной голове, на-

рушенные уже при рождении, иначе говоря, добиться, чтобы созерцающее, как и

требует изначальная его природа, стало подобно созерцаемому, и таким образом

стяжать ту совершеннейшую жизнь, которую боги предложили нам как цель на эти

и будущие времена.

 

<e> Вот мы, кажется, и покончили с той задачей, которую взяли на себя в самом

начале: довести рассказ о Вселенной до возникновения человека. Что касается

вопроса о том, как возникли прочие живые существа, его можно рассмотреть

вкратце, не вдаваясь без особой нужды в многословие, чтобы сохранить в этих

наших речах должную меру.

 

  Вот что скажем мы об этом: среди произошедших на свет мужей были и такие,

которые оказывались трусами или проводили свою жизнь в неправде, и мы не от-

ступим от правдоподобия, если предположим, что они при следующем рождении

сменили свою природу на

<91> женскую, между тем как боги, воспользовавшись этим, как раз тогда созда-

ли влекущий к соитию эрос и образовали по одному одушевленному существу внут-

ри наших и женских [тел], построив каждое из них следующим образом. В том

месте, где проток для выпитой влаги, миновав легкие, подходит пониже почек к

мочевому пузырю, чтобы извергнуть оттуда под напором воздушного давления вос-

принятое, они открыли вывод для спинного мозга, который непрерывно тянется от

головы

<b> через шею вдоль позвоночного столба и который мы ранее нарекли семенем.

Поскольку же мозг этот одушевлен,

<стр. 499>

он, получив себе выход, не преминул возжечь в области своего выхода животвор-

ную жажду излияний, породив таким образом детородный эрос. Вот почему природа

срамных частей мужа строптива и своевольна, словно зверь, неподвластный рас-

судку, и под стрекалом непереносимого вожделения способна на все. Подобным же

образом и у женщин та их часть, что именуется маткой, или утробой, есть не

что иное, как поселившийся

<c> внутри них зверь, исполненный детородного вожделения; когда зверь этот в

поре, а ему долго нет случая зачать, он приходит в бешенство, рыщет по всему

телу, стесняет дыхательные пути и не дает женщине вздохнуть, доводя ее до по-

следней крайности и до всевозможных недугов, пока наконец женское вожделение

и мужской эрос не сведут чету вместе и не снимут как бы

<d> урожай с деревьев, чтобы засеять пашню утробы посевом живых существ, ко-

торые по малости своей пока невидимы и бесформенны, однако затем обретают

расчлененный вид, вскармливаются в чреве матери до изрядной величины и после

того выходят на свет, чем и завершается рождение живого существа. Итак, вот

откуда пошли женщины и все, что принадлежит к женскому полу.

 

  Растить на себе перья вместо волос и дать начало племени птиц пришлось му-

жам незлобивым, однако легкомысленным, а именно таким, которые любили умство-

вать о том, что находится над землей, но в простоте душевной полагали, будто

наивысшая достоверность в

<e> таких вопросах принадлежит зрению. А вот племя сухопутных животных про-

изошло из тех, кто был вовсе чужд философии и не помышлял о небесном, по-

скольку утратил потребность в присущих голове круговращениях и предоставил

руководительство над собой тем частям души, которые обитают в груди. За то,

что они вели себя так, их передние конечности и головы протянулись к сродной

им земле и уперлись в нее, а череп вытянулся или исказил свой облик каким-

либо иным способом, в зависимости от того, насколько совершающиеся в черепе

круговращения сплющились под действием праздности.

 

<92> Вот причина, почему род их имеет по четыре ноги или даже более того: чем

неразумнее существо, тем щедрее бог давал ему опоры, ибо его сильнее тянуло к

земле. Те, которые были еще неразумнее и всем телом прямо-таки распластыва-

лись по земле, уже не имели нужды в ногах, и потому бог породил их безногими

и пресмыкающимися. Четвертый, или водный, род существ

<стр. 500>

<b> произошел от самых скудоумных неучей, души которых были так нечисты из-за

всевозможных заблуждений, что ваятелям тел стало жалко для них даже чистого

воздуха, и потому их отправили в глубины - вдыхать мутную воду, позабыв о

тонком и чистом воздушном дыхании. Отсюда ведет начало порода рыб, устриц и

вообще всех водяных животных, глубинные жилища которых являют

<c> собою возмездие за глубину их невежества. Сообразно этому все живые суще-

ства и поныне перерождаются друг в друга, меняя облик по мере убывания или

возрастания своего ума или глупости.

 

  Теперь мы скажем, что наше рассуждение пришло к концу. Ибо, восприняв в се-

бя смертные и бессмертные живые существа и пополнившись ими, наш космос стал

видимым живым существом, объемлющим все видимое, чувственным богом, образом

бога умопостигаемого, величайшим и наилучшим, прекраснейшим и совершеннейшим,

единородным небом (*114).

 

 

 

 

 

 

На главную

 

 

 

Используются технологии uCoz





Электронная библиотека Библиотекарь.Ру. Книги по русской истории и культуре, словари и энциклопедии, музеи, коллекции, художественные галереи, сувениры и талисманы рыбалка медицинская энциклопедия интернет-магазины